Когда я был ну совсем маленьким, телевизор предлагал к просмотру, кажется, четыре канала. И на мой тонкий детский вкус смотреть было решительно нечего. «Спокойной ночи, малыши» да иногда какой-нибудь один «мультипликационный фильм» в программе телепередач за весь день — вот и все достойные внимания пункты меню. В общей сложности — полчаса в день максимум.

Короче, в то светлое время телевизор представлялся мне штукой с не вполне очевидной полезностью, а дефицит впечатлений приходилось заполнять книжками, в которых по мере моего роста становилось все больше текста и все меньше картинок.

В результате, когда технический прогресс только-только получил теоретическую возможность прибить меня ржавыми гвоздями к зомбоящику все растущим количеством каналов и доступностью средств отображения видеопродукции и приставки «Денди», за моими неокрепшими плечами уже было самостоятельное прочтение таких литературных шедевров, как «Незнайка на Луне» и «Алиса в Стране чудес».

Шли годы. В середине-конце девяностых в наш повседневный быт пришли и прочно там утвердились десятки телеканалов (не считая уже к тому времени вполне доступных кабельных и спутниковых), видеопроигрыватели VHS (а позже DVD) и всевозможные игровые приставки. (И, конечно же, компьютеры, но речь не только и не столько о них.) При таком наборе доступных развлечений любой ребенок вряд ли поймет всю прелесть чтения даже самой интересной и увлекательной книжки.

Примерно в таком супе было суждено вариться нашим гражданам 1993 (плюс-минус год) года рождения.

Родители? А что родители? У них не так уж много вариантов. Можно предоставить ребенку полную свободу выбора: скучные буквы (пусть даже сопровождаемые красивыми, но совершенно неподвижными картинками) против красочных и динамичных мультиков и игрушек — трудный выбор, ничего не скажешь. А можно ограничивать дитя от тлетворного влияния шайтан-коробки. Но запретный плод сладок, особенно когда тебе совершенно точно известно, что он сладок. Да и мало отогнать ребенка от телевизора, чтобы он взял в руки книгу.

Здравствуй, школа. Тут мы с горем пополам научились читать и писать (если каким-то чудом не научились раньше, в перерывах между мультиками). «Читать» — в данном случае имеется в виду «узнавать буквы и состоящие из них слова родного языка». Но вместе с этим мы уже давно настроены и продолжаем все больше настраиваться на чисто «телевизионный» способ приема и усвоения информации — с помощью говорящих и движущихся картинок. Чтение для нас — что-то из эры динозавров, неведомо зачем навязываемое ненавистными учителями.

Читать (то есть получать информацию, узнавать что-то посредством разглядывания закорючек на листе бумаги) — сложно и долго. А научить этому человека, воспитанного телевизором, — не хочу сказать, что невозможно, но это труд, с которым школа в массе своей справляется чуть более, чем никак.

И вот в этом году им, ровесникам Конституции Российской Федерации, пришел полный ЕГЭ. Неотъемлемой частью ЕГЭ по русскому языку является сочинение, которое проверяется вполне себе живыми людьми. Одна из таких живых людей обитает на просторах ЖЖ под псевдонимом stop_igra. И потихоньку делится своими впечатлениями от прочитанного и проверенного вороха сочинений:


По ссылке приводится несколько примеров такого искажения фактов, напрямую указанных в самом исходном тексте (который, напомню, лежит у автора сочинения в процессе его написания прямо перед глазами). Иначе говоря, эксперимент показывает, что выпускники, в массовом порядке смотрящие в книгу, в массовом же порядке видят фигу.

То, что человек не может даже просто прочитать лежащий перед глазами текст, не представляется такой уж дикостью, если знать, что этот человек, несмотря на все потуги школьных учителей, так и не научился читать (и не читал никогда) ничего длиннее ценников в магазине да цитат на башорге. Мозг его, основательно обработанный телевизором, естественно, хорошо способен воспринимать только движущиеся и говорящие картинки, и гораздо хуже — неподвижные и молчаливые буквы.

Такой человек просто не в состоянии зафиксировать свое внимание на тексте, и между его сознанием и содержащимися там фактами появляется вполне ощутимый барьер. Примерно такой же барьер, как если бы мы читали или слушали текст на знакомом, но не родном языке.

Естественно, в той или иной степени недополучив нужных данных, сознание услужливо пытается заполнить недостающее какими-то более знакомыми ассоциациями из памяти. Конечно, далеко не всегда получается правильно, и особенно «не везет» незнакомым названиям, терминам и фамилиям. Иногда получается смешно. Если бы не было так грустно.

FaceBook

Tweet